Том 2. Машины и волки - Страница 61

...

Годы – 1913 – 1920

Паковка в пуд. – 532 021 – 61 299

Чугунное литье в пуд. – 400 838 – 65 469

Медное литье в пуд. – 27 705 – 8 876

Стальное литье в пуд, – 417 016 – 74 006

– – очки, усики, зачадили лампадки – –

– Итого в девятьсот тринадцатом – миллион триста семьдесят семь тысяч пудов, а в 20-м – двести девять, – простите, какой это процентишко выйдет?.. – Да-да! Вот-вот, – извините, я все отвлекаюсь… Вот еще одна цифирка. Рабочих в рабочих, городских поселках – 57 %, а совчиновников – 17, – да-да, – вот по одному чиновнику на трех рабочих, многовато, – а в деревнях – два, две сотых процента, учителей, врачей, агрономов, членов исполкома, – маловато, да, очень маловато!. Революция была, конечно, городская, да-да, вот, знаете ли… Вот, знахарей никак не обойдешь, – и пашут у нас Сохой Андревной, Бороною Ивановной боронят, на трех полях, по-знахарьему, – у меня цифры: борон железных только четыре, шесть сотых процентишки, остальное мать-береза… Вот конские могильники, прочитали мы, поисчезли, да-да, – но и пахотные земли тоже поисчезли: в восемьдесят седьмом году сеяли пятьдесят семь тысяч десятин, 100 %, – в революцию народ назад на землю пошел, – в семнадцатом году засеяли двадцать шесть тысяч, 45 %, – а в двадцатом: – еще тысчонку сбавили, только сорок три процентишки… Крестьянских хозяйств у нас семнадцать тысяч, – землю помещичью всю поделили, – а тысяча хозяйств и по сие время ходит безземельной, – безлошадных крестьянских хозяйств у нас – сорок без одного процентов, да!.. На одного крестьянского едока ржи приходится – восемь с половиною пудов, картохи – одиннадцать пудишек, гречи – двадцать фунтов!.. – хватит этого едоку, ну, хорошо, на полгода, а тут и обуться надо… Вы простите меня, я все отвлекаюсь… О знаньи, о знаньи заботиться надо, – а вот школы в городах и по селам – стекла вставить, крыши покрыть, полы перебрать, двери навесить, капитальный ремонт, – старые школы – пятьдесят из сотни надо чинить, – а тридцать два мужика из сотни, а пятьдесят три бабы из сотни – и по сейчас не грамотны, вместо фамилии крестики ставят, – и четверть наших в городах и деревнях мальчишек и девчонок, им бы учиться, в школу бегать, от одиннадцати до пятнадцати годишек, – нигде не учатся, негде им учиться, – бегают везде, кроме школы, либо без валенок на печи лежат, – этак по уезду тысяч пять душ… Будут потом крестики ставить!.. Да-да, извините, задерживаюсь!.. Вот, прочтите, или вот еще: трактиров и гостиниц в Коломне было 37, постоялых дворов – 31, питейных заведений – 17, винных складов и ренсковых погребов – 11, магазинов и лавок – 447, – в двадцатом году: торговли – никакой, вместо торговли – мешочничество, вместо питий – самогон. На базарной площади от Екатерины ряды стоят, округ Кремля, – так и стоят мертвые; на площади рундуки, ларьки стояли – их на топливо растащили, остались ямы, – вот в «Обзоре» в отчете Коммунхоза, в разделе IV «Благоустройство города», – прочтите:

...

«… 5) Произведена частичная завалка ям на площади, и очищен тротуар у бывш. Трехгорного завода» –

– – очки, усики, – и вдруг слышно стало, как осенний ветер зашарил по крыше, хлопнул калиткой, прошумел железом, лампады чадили мирно, – встала из кресла Марья Ивановна – добродетель, – чтобы оправить лампадки – –

– Простите, вот прочтите – вид торговли:

...

РСФСР Жилищный Подъотдел при

Отделе Городского Хозяйства

Коломенск. Уисполкома Сов. Р. и К. Деп.

Гражданину Вагаю (вместо Вогау).

К продаже двух кроватий железных, одного буфета, одного письменного стола, одного книжного шкафа, двух этажерок, шести венских стульев со стороны Жилищного Подъотдела препятствий не встречается.

Печать.

За Заведующий Подъотделом – –

Секретарь – –

...

РСФСР Отдел Здравоохранения Коломенск. У исполкома Сов. Р. и К. Деп.

В Продовольственный Отдел.

Отдел Здравоохранения просит отпустить врачу Городской бывш. Земской Больницы М. А. Соколовой керосину на две горелки 10 и 14 лин. для Профессиональных работ.

Заведующий Отделом – –

Врач Бюро – –

Секретарь – –

– – очки, усики, ветер над домом, лампадки – –

И вот Иван Александрович бежит от «Книги Живота» – в темный угол к книгам, стал там в углу, ручки спрятал назад, откинул голову к книгам, замер, – замолчал. Тишина. Ветер. –

– Что же, говорите, Непомнящий, – это Лебедуха.

– Да-да, извините!.. Я, знаете ли, – с Россией, я за Россию, я – как Россия! Цифры – они тоже бескровные. Вы извините меня: на войны и революции Россия ответила – как я, цифрами, двадцатым годом, Волгой, да-да, извините! Я понимаю, что говорит Дмитрий Юрьевич, да, правильно, да-да!.. Но, извините, Дмитрий Юрьевич как-то обмолвился, что из подмышек ноги не растут, они растут откуда следует… Я за… за Россию!

– Ну, и что же делать? – это Лебедуха, хмуро.

Но Иван Александрович не ответил, – увидели: там, у книг вдруг задергался рот Ивана Александровича, оскалились зубы, исчезли над поднятой губою усики, – от книг смотрел волк, – Иван Александрович упал на пол, под полку с книгами, в припадке падучей, забился, задергался, изо рта пошла белая пена. И тогда, заслонив лампады, комнату, людей, – склонилась над Иваном Александровичем всяческими своими качествами Марья Ивановна – –

Люди вышли из дома Ивана Александровича Непомнящего – –

– – Ночь. Ничего не видно, ветер шарит, ворует, крадет. – Коломна легла во мраке, дожде, ветре… – –